Георгиевский собор в юрьеве польском, Юрьев-Польский. Собор Георгия Победоносца.
Юрий Булкин 17 сентября Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры. Обосновано то, что архитектором, воздвигшим этот уникальный собор, был сам Святослав Всеволодович, удельный князь Юрьева-Польского. Второй ярус исследователь повысил, приведя свой четверик практически к пропорциям реконструкции Д. Он писал: "Повреждения собора состоят только в том, что внутри его, в нижней части стен, пилястр и столбов, известковый камень местами осыпался, растрескавшись и размягчившись от огня во время бывших пожаров, когда горели в соборе иконостасы; подобные повреждения в поверхности кладки встречаются более в алтаре и в алтарных столбах, к которым обыкновенно бывает приставлен иконостас".
В-третьих, археологические исследования А. Столетова показали, что фундамент придела был сложен иным образом, чем фундамент собора из туфообразного известняка желтоватого цвета на слабом растворе Это тоже свидетельствует о большом временном разрыве между строительством собора и придела в частности, А. Столетов датировал придел около года В-четвертых, если бы Троицкий придел был построен в х годах, то он не мог бы быть храмом-усыпальницей, так как Святослав умер в году.
А возведение храма-усыпальницы при жизни ктитора как гробницы древнеегипетских фараонов для зодчества Древней Руси нехарактерно. В-пятых, возведение небольших внешних приделов также нехарактерно для древнерусской архитектуры домонгольского периода. В-шестых, В. Кавельмахер показал, что надпись о поставлении Святославом Всеволодовичем креста возможно, относившаяся к сюжетной рельефной композиции «Распятие с предстоящими», традиционно называемой «Святославовым крестом» :.
Вагнер и Н. Воронин — см. На этой надписи приведена абсолютно нереальная дата — год Столь серьезная ошибка в дате могла появиться только в случае создания надписи «по припоминанию», то есть много десятилетий спустя, и это является дополнительным свидетельством в пользу поздней датировки придела.
Надпись о поставлении креста приведена на рис. Надпись о поставлении Святославом креста хранится в лапидарии Георгиевского собора. Рельефная композиция «Распятие с предстоящими» хранится в лапидарии Георгиевского собора. Исходя из всего вышесказанного, мы можем полагать, что Троицкий придел был построен существенно позднее Георгиевского собора , более того — позднее смерти Святослава в году.
Возможно, погребение Святослава первоначально находилось в другом месте например, внутри собора — по другую сторону стены того же северо-восточного прясла , а затем было в этот придел перенесено. Таким образом, принимаемая нами дата Троицкого придела — не ранее года и не позднее конца XIV века. Сюжеты и пластика рельефных композиций, которыми был украшен Георгиевский собор и которые после восстановления храма В.
Ермолиным превратились в одну из величайших загадок в истории древнерусского монументального искусства, выходят за рамки настоящего исследования Отметим лишь, что резьба была выполнена в два этапа: первый включал изготовление блоков с горельефами до установки их в стену , второй — исполнение на уже завершенных стенах «ковровой» резьбы. Романов полагал, что вначале были задуманы только горельефы, а «ковровая» резьба не входила в первоначальный замысел Воронин оспаривал эту точку зрения, полагая, что развитие декора храмов от середины XII к началу XIII века предусматривало все больший объем резьбы Мы можем показать, что истина, как это часто бывает, находится посередине между этими точками зрения.
Тенденция к увеличению объема резьбы в домонгольском зодчестве Северо-Восточной Руси, несомненно, имела место, и в этом мы должны согласиться с Н. Но нельзя не согласиться и с К. Романовым в том, что первоначально замысел скульптурного декора Георгиевского собора включал только горельефы. Дело в том, что резьба по камням, уложенным в стену, — дело очень непростое и рискованное: в случае брака приходится извлекать камень из кладки и заменять другим. Резьба по камню до его укладки в стену гораздо безопаснее и технологичнее, и если бы «ковровая» резьба входила в первоначальный замысел мастеров, то, скорее всего, способ ее изготовления был бы именно таким.
А поскольку ее стали выполнять на уже возведенных стенах, то на этапе строительства храма она вряд ли была предусмотрена. По всей видимости, ктитор, осматривая построенный и украшенный горельефами Георгиевский собор, счел его недостаточно «нарядным» без «ковровой» резьбы храм был украшен гораздо скромнее владимирского Дмитриевского собора , и принял решение сделать на храме дополнительный — «ковровый» — декор. Вероятно, работа над этим видом декора затянулась до зимы — годов прихода на Русь хана Батыя , о чем свидетельствует незавершенная резьба на южной стене западного притвора.
Об архитекторе Георгиевского собора. Мы можем полагать, что Георгиевский собор является единственным домонгольским зданием Северо-Восточной Руси, у которого нам доподлинно известно имя зодчего.
Согласно сообщению Тверской летописи, князь Святослав Всеволодович «сам бе мастер» Воронин оспаривал правильность сообщения летописца, предполагая, что составитель тверского свода мог побывать в Юрьеве-Польском, где ему на глаза должна была попасться современная собору надпись на стене храма, сообщающая о поставлении Святославом креста, и из этого летописец сделал неверные выводы Как мы уже говорили в п.
Кавельмахер показал, что надпись о деянии Святослава в древности находилась на позднем Троицком приделе. Соответственно, исследователь обосновал и то, что летописец не мог так грубо ошибиться и располагал иными данными об авторстве Святослава в отношении храма. Версия В. Кавельмахера дополнительно подтверждается тем, что если бы эта надпись даже находилась на стене собора, то прочитать ее было бы вряд ли возможно, так как она была бы расположена слишком высоко см.
Следовательно, мы обязаны безоговорочно принять летописное сообщение и считать Святослава мастером Георгиевского собора. Эта позиция косвенно подтверждается и исторически сложившимся названием наиболее почитаемой сюжетной стеновой композиции «Распятие с предстоящими» — «Святославов крест» см. Кавельмахер полагал, что князь возглавлял все направления строительства: «архитектором, возведшим это здание, художником-знаменщиком орнаментов и организатором артели был ктитор собора, сын Всеволода Большое Гнездо, юрьевский князь Святослав Всеволодович» В принципе, одного из вышеперечисленных «титулов» — архитектора, художника или организатора — уже было бы достаточно для того, чтобы летописец мог с полным правом сказать про Святослава «сам бе мастер».
Но в пользу версии, что князь был именно архитектором, говорят нижеследующие соображения. Во-первых, хотя слово «мастер» в Древней Руси и имело очень широкое значение 28 , но упоминание имени мастера в летописях обычно означало именно архитектора Вспомним «мастера Петра» Георгиевский собор новгородского Юрьева монастыря 30 , «мастера Корова Яковича с Лубянеи улице» 31 Кирилловская церковь в Новгороде , «мастера и художника Петра Милонега» 32 стена у Выдубицкого монастыря в Киеве , «мастера Алевиза Фрязина» 33 11 церквей на московском посаде.
Во-вторых, в пользу того, что архитектором Георгиевского собора в Юрьеве-Польском был сам князь то есть непрофессионал , свидетельствует то, что храм простоял всего около двухсот лет.
Столь скорое обрушение домонгольского храма, не превышавшего «предел надежности», определенный для белокаменного церковного зодчества еще во времена Юрия Долгорукого площадь наоса — до кв. Воронин предлагал иное объяснение столь короткой исторической судьбы Георгиевского собора.
Исследователь придавал несохранившимся домонгольским и первым послемонгольским 36 храмам ступенчатые арки и «готический» башнеобразный верх, делая вывод о том, что такие завершения имели низкую конструктивную надежность и вели к быстрому разрушению церковных зданий Соответственно, ступенчатые арки и «готический» верх предполагались Н.
Вопрос о том, были ли в указанных храмах прежде всего в Георгиевском соборе повышенные подпружные арки, мы можем решить, воспользовавшись методом К. Романова и Н. Воронина: привлечение для сопоставления архитектурных форм не только предшествующих или современных храму памятников, но и более поздних церковных зданий, возведенных под прямым или косвенным его влиянием То, что храм — годов в Юрьеве-Польском существенно повлиял на развитие послемонгольской архитектуры Северо-Восточной Руси, доказывается прежде всего тем, что по его образцу был построен такой «знаковый» храм, как первый Успенский собор в Москве — годы; реконструкцию собора автором этого исследования см.
Этот храм, как показывал автор, имел повышенные подпружные арки Кавельмахер отмечал, что найденные и установленные на Георгиевский собор В. Ермолиным двенадцать капителей и в домонгольское время находились на одной отметке и, следовательно, храм не мог иметь пониженных угловых компартиментов Основываясь на этом, исследователь ставил под сомнение наличие в Георгиевском соборе повышенных подпружных арок.
Но храмы со ступенчатыми арками вовсе не обязательно принадлежали к типу собора Андроникова монастыря в Москве — годы с пониженными угловыми компартиментами: такие храмы могли походить на звенигородские соборы, где подпружные арки повышены, но капители, венчающие пилястры, расположены на одной высоте.
Воронин в своей реконструкции Георгиевского собора справедливо изобразил капители именно таким образом 45 см. Важно также отметить, что реконструкция храмов в «башнеобразном», «готическом» стиле в том числе со ступенчатыми арками соответствует имевшим место на протяжении XII—XV веков общим тенденциям сближения зодчества Руси с архитектурой романско-готической Европы. Так, Г. Вагнер писал, что храмы «башнеобразного» типа имеют динамическое устремление вверх, и «не исключено, что если бы развитие «высотной» архитектуры не было прервано монгольским вторжением, то Русь узнала бы нечто родственное готике» Таким образом, мы вслед за Н.
Ворониным полагаем наличие у Георгиевского собора повышенных подпружных арок. Но мы не можем согласиться с исследователем в том, что такие конструкции были недостаточно надежными. Причин такого несогласия несколько. Во-первых, включать ярославские плинфяные храмы начала XIII века в статистику исторических судеб белокаменного строительства и делать вслед за Н.
Ворониным на этом основании какие-либо общие выводы об их надежности представляется неправомерным вследствие огромной разницы в конструктивных свойствах плинфы и белого камня. Во-вторых, ростовский Успенский собор Андрея Боголюбского, не имевший ни повышенных подпружных арок, ни «башнеобразного» верха, обрушился еще быстрее Георгиевского собора, простояв всего 42 года.
В-третьих, Спасский собор Андроникова монастыря, имевший повышенные подпружные арки, простоял долго около четырехсот лет и обрушился вследствие «форс-мажорных обстоятельств» — пожара года. В-четвертых, своды боковых нефов в случае повышенных подпружных арок оказываются нагруженными не только сбоку как в «классической» системе арок на уровне сводов боковых нефов, где распор подпружных арок передается на столпы и своды боковых нефов почти горизонтально , но и сверху.
Значит, несмотря на то, что мы принимаем гипотезу Н. Воронина о «башнеобразном» завершении ряда храмов XI II —XV веков в частности, Георгиевского собора , мы вынуждены констатировать, что такое завершение не могло существенно влиять на надежность и долговечность памятников. Наличие повышенных подпружных арок и «готического» верха ничего не проясняет в вопросе, почему историческая судьба храма в Юрьеве-Польском оказалась столь короткой.
Следовательно, остается только одна версия, которую мы выдвигали выше: скорое разрушение Георгиевского собора было вызвано тем, что его строил непрофессиональный архитектор — князь Святослав Всеволодович.
О том, в чем именно могли состоять ошибки Святослава, какие его архитектурные новшества роковым образом повлияли на историческую судьбу храма, мы подробнее поговорим в п. Но, как мы сейчас увидим, то, что произошло с храмом в начале—середине XV века, все же нельзя однозначно назвать катастрофой.
Романов полагал, что это была именно катастрофа, то есть глава и своды обрушились, увлекая за собою стены Эту точку зрения поддержали Н. Воронин 48 и Г. Вагнер Кавельмахер придерживался по этому поводу иной позиции, полагая, что могла обвалиться только глава, причем, возможно, не целиком. В качестве доказательства этому исследователь приводил уцелевшие в интерьере белокаменные рельефы Но затем собор долгое время простоял без купола, вода попадала под облицовку, последняя испортилась от проросших деревьев и крайне вредного для белокаменных зданий российского климата прежде всего многочисленных циклов замораживания-размораживания , и это, по мнению В.
Кавельмахера, дало Ермолину формальное право разобрать почти весь собор и собрать его заново В отличие от Ермолина — спасителя скульптурного декора, собравшего храм из обломков в интерпретации Н. Воронина и Г. Вагнера , — Ермолин в интерпретации В.
Кавельмахера предстает неким варваром, не удосужившимся при разборке зафиксировать первоначальное положение камней и правильно его воспроизвести. Но позиция В. Кавельмахера противоречит летописи, где однозначно говорится о том, что собор именно «развалился», а Ермолин его «собрал изнова» Наверное, в данном случае истина вновь оказывается между двумя полярными точками зрения.
Выскажем собственное видение ситуации. Как справедливо заметил В. Кавельмахер, вначале, полностью или частично, упала только глава. В поддержку позиции исследователя мы можем привести следующее наблюдение: сохранившиеся части стен практически не «расперты», то есть не имеют наклона наружу как, например, в церкви Бориса и Глеба в Кидекше или во владимирском Дмитриевском соборе.
Следовательно, под тяжестью главы разошлись только столпы, а конструкция стен осталась неповрежденной. Но после падения главы собор простоял без нее много лет возможно, и десятилетий , вода попадала под облицовку стен, и влияние российского климата на белокаменное зодчество принесло свои плоды: обвалилась внешняя сторона облицовки именно в тех масштабах, о которых говорили Н.
Воронин и Г. Это и дало летописцу право утверждать, что собор и придел «розвалилися вси до земли». В связи с этим мы не согласимся с предположением, что Ермолин не понимал ценность скульптурного декора и безосновательно разбирал некоторые стены до аркатурно-колончатого пояса, а некоторые — до цоколя. Мы обязаны вслед за Н. Ворониным «отдать должное работе В. Ермолина, в общем чрезвычайно бережно отнесшегося к восстановлению руин древнего здания» Но мы должны согласиться и с В.
Кавельмахером в том, что о катастрофе Георгиевского собора говорить не вполне правомерно. Это было скорее постепенное, хотя и достаточно быстрое в течение нескольких лет или десятилетий разрушение.
Вопросы реконструкции первоначального облика собора. Перейдем к рассмотрению различных вариантов реконструкции первоначального облика Георгиевского собора, предлагавшихся следующими исследователями:. Суховым 54 е годы, рис. Ворониным 55 е годы, рис. Вагнером 56 е годы, рис. Столетовым 57 —е годы, рис. Автором этого исследования е годы, рис. Некоторые пропорции и архитектурные черты ряда сохранившихся храмов Северо-Восточной Руси и различных вариантов реконструкции Георгиевского собора приведены в Приложении.
Рассмотрим по порядку все предлагавшиеся исследователями варианты реконструкции храма. Сухов в своей реконструкции рис. Пропорции самого четверика оказались средними между церковью Покрова на Нерли и Дмитриевским собором. Ступенчатые арки, наличие которых в храме Юрьева-Польского мы подтвердили в п. Сухова отсутствуют. Реконструкция Д.
В итоге на реконструкции Д. Сухова мы видим «стандартный» домонгольский храм, с той лишь разницей, что апсиды в нем одинаковой высоты что более характерно для послемонгольского времени , а под барабаном располагается довольно странный постамент с щипцовым завершением.
В целом эта реконструкция достаточно качественна, но не учитывает эволюцию зодчества в начале XIII века, о которой мы говорили выше и которая приближает Георгиевский собор к «знаковым» послемонгольским храмам. Воронин, справедливо полагавший существенное влияние храма в Юрьеве-Польском на послемонгольское зодчество, попытался приблизить ряд черт своей реконструкции рис.
Георгиевский собор по Н. Воронину стал гораздо более «башнеобразным», чем и Дмитриевский, и церковь Покрова на Нерли. Реконструкция Н. Но барабан в реконструкции Н.
Воронина получился вытянутым сверх всякой меры — он оказался существенно выше барабанов не только домонгольских храмов, но и Успенского собора «на Городке». Чтобы приблизить общие пропорции своей реконструкции к пропорциям послемонгольских храмов, исследователь был вынужден сильно понизить четверик естественно, за счет второго яруса, так как высота первого доподлинно известна.
Но даже несмотря на такое понижение, общие пропорции храма по Н. Воронину оказались гораздо более вытянутыми вверх, чем собора «на Городке». Мы не можем согласиться и с тем, что, согласно реконструкции Н. Воронина, Георгиевский собор имел под барабаном четырехгранный постамент с трифолийным завершением. Причин этому несколько. Во-первых, привлечение исследователем в качестве возможного образца для Георгиевского собора храмов с трифолийными завершениями четвериков церквей Параскевы Пятницы в Новгороде и Чернигове, Михаила Архангела в Смоленске, Спасо-Евфросиньевского собора в Полоцке вряд ли уместно.
Главное в любой реконструкции — выбор адекватных аналогов , а перечисленные храмы не белокаменные, а плинфяные, и у них абсолютно иные архитектурные формы, не имеющие никакого сходства с сохранившимся первым ярусом Георгиевского собора.
Соответственно, у нас нет оснований полагать, что верх собора в Юрьеве-Польском был схож с верхом этих храмов и что Георгиевский собор был настолько же «вытянут вверх», как эти храмы. Следовательно, мы вправе привлекать в качестве аналогов только храмы Северо-Восточной Руси. А в этих храмах трифолийное завершение фасадов до начала возведения церквей с крещатыми сводами то есть до конца XV века 59 не применялось.
Во-вторых, мы не можем принять точку зрения Н. Воронина на то, что трифолийное завершение Большого Сиона владимирского Успенского собора рис. Большой Сион владимирского Успенского собора. Дело в том, что Георгиевский собор обрушился за много десятилетий до изготовления Сиона в году, а Успенский собор — годов был разобран в году — за 14 лет до года.
Даже если бы указанные храмы действительно имели трифолийные завершения, маловероятно, что «историческая память» московских ювелиров оказалась столь длинной. Вряд ли правомерно подходить к мастерам XV века по меркам нашего времени, когда разрушение памятника архитектуры является настолько неординарным и трагическим событием, что может находить отклик в произведениях декоративно-прикладного искусства. В XV веке не существовало никакого понятия ни об охране памятников архитектуры, ни об увековечении их памяти.
Соответственно, для мастеров-ювелиров того времени гораздо более вероятна ориентация не на древние, а на современные им образцы. Автор этого исследования показывал, что трифолий на Сионе воспроизводил завершение не соборов, разрушенных за много лет до его изготовления, а «знакового» великокняжеского храма, построенного незадолго до года и имевшего значительный резонанс среди древнерусских мастеров, — церкви Трифона в Напрудном В-третьих, А.
Столетов обнаружил в лапидарии Юрьева-Польского белокаменные фрагменты, формировавшие угол некого архитектурного объекта октагональной формы. Исследователь отнес их к барабану Георгиевского собора и реконструировал его как восьмигранный В дальнейшем, анализируя реконструкцию этого исследователя, мы увидим, что эти фрагменты относились не к барабану, а к октагональному постаменту.
Но в любом случае, согласно этим археологическим открытиям, об обработанном трифолиями четырехгранном постаменте речи идти не может. Из всего сказанного следует, что постамент барабана Георгиевского собора в Юрьеве-Польском не был четырехгранным и не имел трифолийного завершения. Завершая рассмотрение реконструкции Н. Воронина, отметим, что исследователь ввел в реконструкцию разновысокие апсиды, более характерные для домонгольского времени. Вагнер взял за основу реконструкцию Н. Воронина 65 , лишь немного понизив явно завышенный барабан впрочем, и барабан, и общие пропорции храма все равно остались слишком вытянутыми вверх.
Четверик остался прежним — очень низким, с несоразмерно уменьшенным вторым ярусом рис. Реконструкция Г. Бытует мнение, что Г.
Вагнер определял высоту второго яруса, исходя из своих сюжетных реконструкций рельефов. Но на самом деле ситуация обратная — по свидетельству В. Кавельмахера, одной из главных проблем исследователя было размещение рельефов на безоговорочно принимаемой им малой площади второго яруса, предложенной Н.
Ворониным В итоге на Георгиевском соборе в реконструкции Г. Вагнера осталось очень мало места для тех рельефов, которые не уцелели при разрушении храма либо были проигнорированы В. Ермолиным а таких рельефов вряд ли было существенно меньше, чем уцелевших.
Отметим также, что Г. Вагнер неоправданно сузил окна 67 и отказался от профилированных оконных наличников. Апсиды остались разновысокими. По неизвестным причинам возможно, из-за ошибки чертежника из реконструкции были исключены водометы. Столетов справедливо отказался от трифолия под барабаном рис. Второй ярус исследователь повысил, приведя свой четверик практически к пропорциям реконструкции Д. Барабан относительно реконструкции Г.
Вагнера был понижен. Таким образом, вертикальные пропорции Георгиевского собора стали гораздо более адекватными и приблизились к звенигородскому Успенскому собору. Реконструкция А.
Но исследователь, как мы уже говорили ранее, отнес обнаруженные им угловые блоки некого архитектурного объекта октагональной формы к барабану Георгиевского собора. Соответственно, барабан в реконструкции А. Столетова существенно увеличился в диаметре и стал восьмигранным Но октагональные барабаны встречались только в архитектуре византийских провинций 69 , а мы показали выше, что, поскольку сохранившийся первый ярус Георгиевского собора схож с другими храмами Владимиро-Суздальского и Московского княжеств XII — XV веков, мы вправе привлекать в качестве аналогов только церковные здания Северо-Восточной Руси.
Следовательно, мы вправе полагать, что указанные белокаменные фрагменты относились не к барабану, а к постаменту Георгиевского собора, то есть восьмигранным был не барабан, а постамент. Окна в реконструкции А. Столетова остались щелевидными, хотя и получили профилированные наличники. Как мы отмечали в п. Верх апсид исследователь вернул на один уровень хотя и не во всех вариантах свой реконструкции 71 , но, к сожалению, придал апсидам абсолютно неадекватный гипертрофированный аркатурно-колончатый пояс в сочетании с аркатурой.
Автор этого исследования, принимая наличие у Георгиевского собора ступенчатых арок см. Вагнера, хотя и с достаточно существенными исправлениями и дополнениями рис. Реконструкция автора. Мы повысили второй ярус храма и понизили барабан приблизив общие пропорции храма к Успенскому собору «на Городке» , привели апсиды к одинаковой высоте, вернули на собор водометы и убрали с центрального прясла надпись о деянии Святослава, которая, как показал В.
Кавельмахер, находилась на Троицком приделе Окна в нашей реконструкции соответствуют реконструкции Н. В соответствии с обоснованной нами в п. Диаметр барабана мы оставили таким, каким он был у Н. Вагнера, но постамент в нашей реконструкции, согласно вышеописанной интерпретации археологических открытий А.
Столетова, восьмигранный. А восьмигранность постамента не может не навести нас на мысль, что послемонгольское зодчество заимствовало у Георгиевского собора не только повышенные подпружные арки и общую «башнеобразность», но и кокошники под барабаном.
Обосновать наличие кокошников в храме Юрьева-Польского мы можем нижеследующими положениями. Во-первых, «просто так» делать сложный восьмигранный постамент не имело бы никакого смысла, так как он с земли практически не виден. Во-вторых, архитектурно-археологические исследования П. Максимова и Б. Огнева показали, что восемь килевидных кокошников под барабаном были на звенигородском Успенском соборе «на Городке» 73 рис.
Брунова — что такие кокошники были и на соборе Рождества Богородицы Саввино-Сторожевского монастыря В-третьих, на основании анализа древнерусских изображений и результатов археологических исследований автор показывал, что килевидные кокошники первоначально имели два храма начала XIV века — церковь Рождества Богородицы в Городне Тверской области 75 и Старо-Никольский ныне Петропавловский собор в Можайске 76 ;.
В-четвертых, в начале х годов автор независимо от интерпретации археологических открытий А. Столетова, исключительно на основании анализа развития зодчества Северо-Восточной Руси конца XIII —первой трети XIV века, реконструировал с восемью килевидными кокошниками под барабаном построенный по образцу Георгиевского собора первый Успенский собор в Москве 77 рис.
Успенский собор «на Городке» в Звенигороде. Реконструкция Б. Успенский собор — годов в Москве. Соответственно, мы в нашей реконструкции Георгиевского собора расположили на постаменте под барабаном восемь килевидных кокошников.
В соответствии с новейшими данными о формах глав купольных покрытий древнерусских храмов 78 мы изменили форму покрытия купола Георгиевского собора со шлемовидного появившегося лишь в XVII веке в качестве «стилизации под старину» на простейшее посводное покрытие «византийского» типа с подкрестным камнем и небольшим крестом, общепринятое в Древней Руси до появления в конце XIII века луковичных глав в частности, на московском Успенском соборе — годов уже, вероятно, была луковичная глава, что нашло отражение в нашей реконструкции, приведенной на рис.
Завершая разговор о первоначальном облике храма — годов в Юрьеве-Польском, нельзя не вспомнить слова Н. Воронина: «Предлагаемая схема реконструкции Георгиевского собора — не более как графическое выражение нашей гипотезы, рабочая канва для последующих изысканий» Архитектурные новшества в Георгиевском соборе.
Теперь, когда мы уточнили первоначальный облик Георгиевского собора, можно попробовать понять, в чем могли состоять ошибки его архитектора, князя Святослава Всеволодовича, приведшие к относительно скорому разрушению храма.
На рис. Планы некоторых четырехстолпных храмов Северо-Восточной Руси:. Разрезы некоторых четырехстолпных храмов Северо-Восточной Руси:. Столпы и стены собора в Юрьеве-Польском относительно тонки, подкупольный квадрат «раздвинут», на стенах отсутствует важный конструктивный элемент — лопатки, а столпы не имеют закрестий, существенно повышающих их надежность. Отметим также, что, в отличие от всех предшествовавших ему храмов Северо-Восточной Руси, в наосе Георгиевского собора отсутствуют хоры, противодействующие распору западных столпов и, следовательно, играющие существенную роль в укреплении храмов.
В целом, учитывая невысокую надежность белокаменного строительства по сравнению с плинфяным 80 , Георгиевский собор даже при взгляде на его план производит впечатление достаточно «рискованной» постройки.
При взгляде на реконструкцию собора рис. На тонкие квадратные столпы и неукрепленные лопатками стены давит тяжелый барабан, оформленный кокошниками, создающими значительный дополнительный вес. Видно, что у Успенского собора «на Городке», в отличие от Георгиевского собора, очень толстые стены и столпы. У собора Саввино-Сторожевского монастыря эти конструктивные элементы «облегчены», но стены существенно наклонены внутрь, создают весьма устойчивый «пирамидальный» силуэт постройки и фактически являются контрфорсами сами для себя.
Это совсем иной, гораздо более совершенный уровень строительной техники по сравнению с домонгольскими храмами. Под этим годом Никоновская летопись сообщает, что «Юрий Суждальский многи церкви созда и в свое время град Юрьев заложи нарицаемый Польский и церковь в нем камену святого Георгия созда».
Но в году летопись уже сообщает, что церковь Юрия Долгорукого обветшала и стала разрушаться, поэтому князь Святослав Всеволодович повелел переделать храм и спустя четыре года, в году появился новый Георгиевский собор. Перед началом строительства храма князь Святослав полностью разобрал постройку Юрия Долгорукого и повторяя начертания его плана построил новый собор.
Для этого он частично использовал материалы от разборки храма XII века. Все фасады и барабан собора были украшены тонкой резьбой по белому камню, носившей «ковровый» характер.
Долгое время считали, что нынешний собор построен на фундаменте первоначальной белокаменной церкви года.
Но последние археологические исследования опровергают эти сведения: возможно первоначальный храм находился на другом месте. В связи со смертью в году князя Святослава к северо-восточному углу храма пристраивается усыпальница, вход в которую из собора был устроен в северной стене северного притвора.
В шестидесятые годы XV века верх храма обрушился. Храм существенно изменил свои формы. Кроме того, порядок кладки камней был нарушен, и декоративное убранство собора оказалось перепутанным. В году на храме было устроено четырехскатное покрытие, а над западным притвором возвели восьмигранную шатровую колокольню.
Расширили также оконные проемы с облицовкой откосов кирпичом. Тогда к западному притвору взамен старой шатровой колокольни пристраивается новая четырехъярусная в формах классицизма. В году начинается возведение с северной стороны собора теплого придельного Троицкого храма, и расширяется небольшой северный придел — усыпальница — место захоронения князя Святослава. В году внутри храм расписывается, настилаются новые металлические полы.
Роспись храма была исполнена художниками мастерской Н. Шевелкина из города Тейково Владимирской губернии. Изобразительная программа стиля отмечена интересным сочетанием ветхозаветных и евангельских сцен. Все живописное пространство интерьера, которое включает в себя и сцены рая на сводах основного объема, и сцены из жизни Христа и Богоматери в люнетах, и изображение евангельских притч на малых сводах четверика и «страстных» сцен в апсиде, — все строго уравновешено, имеет четкое композиционное построение и пластическую ясность светотеневых и цветовых решений.
В году к южной стене западного притвора пристраивается кирпичная ризница, для чего в белокаменной стене пробивается дверной проем. По объемно-плановой структуре храм близок к белокаменным постройкам XII века: квадратный в плане, одноглавый, четырехстолпный, трехапсидный с гремя притворами. Массивный световой барабан завершается приземистой луковичной главой. Небольшие притворы имеют килевидные завершения. Внутреннее пространство храма цельное за счет открытых вовнутрь притворов, перекрытых коробовыми сводами.
Такими же сводами и арками перекрыта верхняя часть храма. Как показывает строительная история памятника, состав употреблявшихся на нем материалов имел очень широкий и разнохарактерный ассортимент, что, естественно, влияло на техническое состояние сооружения в целом. Рельефное убранство Георгиевского собора является вершиной в развитии владимиро-суздальской белокаменной пластики, ее завершающей стадией. При обрушении храма в XV веке идейно-смысловая связь его рельефов из-за их перепутанности была почти полностью нарушена.
Даже в недавнее время при реставрационных работах находились рельефы, не нашедшие применения. На сегодняшний день в скульптурном убранстве фасадов сохранилось около рельефов. Из них около связаны с изображениями святых, более выполнены в так называемом «зверином стиле». В растительные орнаменты вплетены изображения зверей. Знаменитый художник Николай Рерих во время экспедиции по Владимирщине в году посетил Георгиевский собор.
Он создал картину «Юрьев-Польский. Георгиевский собор Этюд храма » В году храм был закрыт. Тогда же начались и реставрационные работы.
В — годах под руководством архитектора П. Крупные комплексные ремонтно-реставрационные работы по памятнику были выполнены в —х годах научный руководитель И.
Столетов , научно-технический руководитель — А.
